Кот, который зверел от красного - Страница 35

– Не знаю, с чего бы ему быть таким, – сказал Квиллер. – У него ведь есть французские ножи и плита с восьмью конфорками.

– Вы всё шутите, – насупилась она. – Жена у него умерла, как вы знаете, а сердце его не лежит к профессии юриста: ему бы завести свой ресторан. Во вторник я приехала домой поздно и увидела свет в кухне. И решила выяснить, что там такое. Там был мистер Маус, он сидел за столом, сжав голову руками. На глазу он держал кусочек сырого мяса.

– Кусочек его любимого филе, конечно.

– Ну нет, я не продолжаю.

– Пожалуйста, извините меня.

– Он сказал, что сидел на скамейке возле реки и поскользнулся на пирсе, когда уходил. Это ведь довольно грустно – сидеть у реки одному, а?

– Мне он дал другое объяснение, – сказал Квиллер. – Хотите потанцевать? Я тоже грустный, одинокий, несчастный мужчина.

Они танцевали медленно и были задумчивы. Квиллер хотел было предложить прогуляться при лунном свете, как вдруг почувствовал полное изнеможение. Он встал на рассвете, ходил по рынку, потом это длинное путешествие на машине, гребля (он не брался за весла лет пятнадцать), а потом танцы и обильный ужин…

– Вы устали? – спросила Розмари. – У вас был длинный день. Почему бы нам не пойти наверх?

Квиллер с благодарностью согласился.

– Хотите, я помассирую вам шею и плечи? – предложила она. – После массажа вы будете хорошо спать. Но сначала примите горячую ванну, чтобы не болели мышцы от гребли.

Она наполнила для него ванну, подкрасив воду минеральными солями в салатный цвет. И после того, как он пролежал предписанные двадцать минут, достала бутылочку с кремом, слегка пахнущим огурцом.

Успокаивающий массаж, душистый крем, Розмари, бормочущая что-то, из чего он слышал только половину, усыпили его. Он чувствовал… Он хотел сказать… Но он так расслабился… уже почти заснул… может быть, завтра…

Был полдень, когда Квиллер проснулся и узнал, что Розмари на ногах уже с семи и успела обойти вокруг озера. Они быстро позавтракали и отправились в зал, чтобы принять участие в судействе, но оказалось, что план был изменён. Конкурс закончился до полудня, так было удобно телевизионщикам. Квиллера всё-таки провели через зал и познакомили с победителями, светящимися от счастья.

Он поздравил старушку, приготовившую миндальный торт со взбитыми сливками, молодую подвижную даму – автора торта с бразильскими орехами и карамелями, изящного молодого человека, очень гордого своим шоколадным тортом со взбитыми сливками. И наконец, победителя в классе юниоров. Это была миниатюрная девушка с длинными прямыми волосами и задумчивой улыбкой. Она приготовила пирог по собственному сложному рецепту. Квиллер смотрел на нагромождение шоколада, алтея, орешков, клубники и кусочков кокосовых орехов – банановый пирог, пирог его юности. Он смотрел на девушку и видел Джой.

– Давайте уйдем отсюда, – прошептал он Розмари. – У меня галлюцинации.

Они уехали домой поздно вечером, оба расслабленные и довольные. И была уже полночь, когда они вошли в Большой зал «Мышеловки».

– Когда я смогу снова пригласить вас? – спросил он Розмари. – Как насчёт вечера во вторник?

– Я бы с удовольствием, – сказала она, – но мне нужно быть на концерте. Один из моих внуков играет на скрипке.

– У вас есть внук?

– У меня их трое.

– Я не могу поверить, что вы уже бабушка! Этот скрипач, должно быть, юный гений.

– Ему двенадцать, – сказала Розмари, когда они поднимались по лестнице. – Ещё двое учатся в колледже.

Квиллер посмотрел на трижды бабушку с восхищением.

– Дайте мне ваших пшеничных зернышек, – попросил он. Она приятно улыбнулась, довольная собой. И Квиллер опустил чемодан и поцеловал её.

В этот момент они услышали крик. Миссис Мэрон в слезах выбежала из коридора, ведущего на кухню.

Розмари подбежала к ней и обняла:

– Что такое, миссис Мэрон? Что случилось?

– О ужас! Ужас! – рыдала экономка. – Не знаю, как и сказать вам.

Квиллер устремился вниз по лестнице.

– Это Уильям? Что случилось?

Миссис Мэрон в испуге взглянула на него и снова принялась плакать.

– Кошки! – вскричала она. – Они заболели.

– Что?! – Квиллер побежал вверх через три ступеньки, но тут же остановился. – Где они?

Миссис Мэрон застонала:

– Они… Их забрали.

– Куда? – спросил он. – К ветеринару? К какому? В лечебницу?

Она отрицательно покачала головой. И закрыла лицо руками.

– Я позвонила… Я позвонила в… В санитарный отдел. Их усыпили!

– Усыпили! Не может быть! Обоих? С ними все было в порядке. Что случилось?

Экономка была слишком потрясена, она могла только стонать.

– Их отравили? Их, должно быть, отравили! Кто к ним заходил? – Он взял миссис Мэрон за плечо и потряс. – Кто входил в мою комнату? Чем вы их кормили?

Она только трясла головой из стороны в сторону.

– Боже мой! – сказал Квиллер. – Если их отравили, я убью того, кто это сделал.

ДВЕНАДЦАТЬ

Квиллер мерил шагами комнату. Розмари предложила посидеть с ним, но он отослал её.

– Боже мой! Санитарный отдел! – воскликнул он. – Никакого шанса, я даже не смогу похоронить их с подобающими почестями. Он остановился, поняв, что говорит со стенами. Он привык к своим слушателям. Они были так внимательны, такие прекрасные компаньоны, всегда готовые приободрить, развлечь или утешить – в зависимости от его состояния, которое они чувствовали безошибочно. И вот их нет. Он не мог с этим примириться.